Александр Маркман
Где как начало празднуют восход,
а слово - прежде чем живая птица -
скорее словно перезревший плод
спешит разбиться,
лежит святой водораздел, хотя
даются мне как философский камень
лишь блики, что пытается дитя
ловить руками.
Пройдя огнеупорные мосты,
где, как язычник силу амулета,
пытаюсь под подушкой пронести
остатки света,
как должно расхитителю казны
я пестую трофей бело-лазурный,
которому, пожалуй, только сны
неподцензурны.
Где реки пересохли, а пески
перешагнули берега пустыни,
взираю в небеса по-воровски,
по-паутиньи.
А там от утомлённого лица
клочок стихии, начинённый болью,
вдруг отпущу как жалкого птенца
на эту волю.
1993