Борис Вахнюк
Немыслимый, желанный чертов круг...
Под стук колес не курится, не пьется,
И птичкой в клетке чей-то голос бьется:
Держи меня! Не выпускай из рук!
Не выпускаю...Сцеплены замком
Две пятерни, истертые до крови,
И ничего уже не нужно, кроме
Истошного страданья ни о ком;
Тетради, где под надписью Учет-
Рельефные натеки стеарина;
Чужой палатки, парусами Грина
Алеющей во тьме...По ней сечет
Рассветный дождь...Но парусом стены
Отделены от нас и дождик ранний,
И гул костровых песенных собраний,
И боль несуществующей вины...
Пусти меня! Я знаю - я больна,
Но нет на свете этой боли слаще!
Звенит пила в сырой рассветной чаще.
Ладонь твоя мягка и холодна.
Я вылечусь! А, может, ни к чему?..
Пусти к нему! - и оборвется фраза.
На перекрестке три засохших вяза.
Во все концы страны по одному
Развозят нас бесстрастно поезда.
Не отпускай! И я переболею... -
Стучат колеса. Медленно хмелею,
И жжет сквозь хмель бессонная беда.
Ты не забудешь?.. Милая моя!
Пока кипит в ведре наш вечный ужин,
Пока тебе я хоть немного нужен,
Дрожащих рук не размыкаю я.
Мое плечо хранит твое тепло,
В моих ушах по-птичьи голос бьется,
И просветленно женщина смеется:
Ты успокойся, все уже прошло -
Как дождь, как час разлуки затяжной,
Как Волга под видавшим виды ялом!
Читаю на лице твоем усталом:
С тобой, с тобой я, если ты со мной!
Я верю: всем болезням вопреки,
Ты - якорь мой, моя больная совесть...
Две девочки играют Песню Сольвейг
В четыре неуверенных руки...
Стучат колеса. Тянется строка -
Отчетливая тень неспетой песни.
Не оттолкнешь и не исчезнешь, если
Строкою дотянусь издалека?
И вновь из заоконной темноты:
Держи! Не отпускай меня, ты слышишь?..
Ты спишь. И видишь сны. И ровно дышишь.
А, может, мы не рядом - я и ты?
В пробитой шлюпке черная вода.
В глазах гипнотизера две загадки.
Лежат в обнимку не в своей палатке
Две сути: Никогда и Навсегда.
