Владимир Бобриков
Страшен в гневе царь Иван Четвертый.
Под руку попал - поберегись!
Слово поперек - считай, что мертвый
И о легкой смерти помолись.
У царя большой для казни выбор:
Выбирай себе любую смерть
От четвертования до дыбы
А для близких - кол, петля и плеть.
Господи, прости нас и помилуй!
Бог не выдаст, а свинья не съест.
Выдал Бог свинье и власть и силу
И охоту к перемене мест.
Долго ль он так ездил? Я не знаю...
В окруженьи воинов и псов,
Но, доехав по Руси до краю,
Царь уперся взглядом в город Псков.
На рассвете купола светились,
А в соборах Псковского Кремля
Люди православные молились,
Как всегда, за здравие царя.
В этот день колокола молчали.
На верху ворон считал звонарь.
Эх, да не, да не было печали
В день, когда приехал государь.
Кто забыл, что на Руси державной
Коротка дорога на погост.
Погляди, давно или недавно
Здесь то смута, то великий пост.
В страхе ждут явленья государя,
Кремль открыт. Въезжает грозный царь,
И с похмелья, видимо, ударил
В заполошный колокол звонарь.
Эй, звонарь, сильнее вдарь!
Едет грозный государь.
Издалеча слышен звон
Будто в гневе страшен он.
Господи, а дальше вот что было:
Испугавшись звона звонаря,
Под царем шарахнулась кобыла
И на землю сбросила царя.
В ярости Иван Четвертый страшен.
Он из грязи медленно встает
И у белых стен кремлевских башен
Побледнел собравшийся народ.
Царь в грязи еще стал безобразней,
Ох, таким не видели царя!
Он велит для всенародной казни
Опустить на землю звонаря.
У костра последнего ждал часа
Ждал звонарь последнюю зарю.
Вдруг с куском надкушенного мяса,
Подошел юродивый к царю.
Это мясо протянул в ладонях,
Вдруг сказал: Отведай, государь!
Чтобы сытым видеть беззаконье,
Съешь сырым иль на костре поджарь.
Услыхав такое в Божьем храме
Царь вскипел, и было слышно всем,
Как сказал Иван: Я - христианин,
Мяса в постный день, как вы, не ем.
И сказал юродивый Ивану:
Велика господняя любовь,
Пусть я перед господом предстану,
Ты же в постный день пьешь нашу кровь.
Был наш царь Иван богобоязнен
Истово молился по утрам.
И, смутившись, отменил все казни,
и пошел за покаяньем в храм.
Утром царь, собою недоволен,
Повелел разбить колокола,
Дабы перезвон от колоколен
Не летал от башен до села.
Чтобы не тревожить звоном уши,
От колоколов чтоб слух отвык,
Заполошному срубили уши,
Вечевому вырвали язык.
И с тех пор глухой и безъязыкой
Русь встречает тихий праздник свой.
И по всей, по всей Руси великой
Колокол разбросан Вечевой.
А лет пять спустя, при полном сборе
Псковской знати и мастеровых
Николай юродивый в соборе
Похоронен был среди святых.
Жены об убитых голосили,
И среди тиранов на Руси,
Господи, юродивых России
Защити, помилуй и спаси.
