Виктор Шнейдер
Кто за безумие страны
моей в ответе?
Честны, как слуги Сатаны,
и злы, как дети.
Детей бы этих наказать,
побить по попе,
да что-то взрослых не сыскать
пока в Европе.
Я произвел переворот
во всей науке,
мне миллионы смотрят в рот,
мне карты в руки.
И я не то чтоб не хотел,
мол, хата с краю, -
но расшалились-то не те,
кто мне внимает.
Я лишь ученый - не калиф
и не икона.
Моя задача - формули-
ровать законы,
и не закон ли объектив-
ного развитья,
где сбиться велено с пути,
какими быть им?
Уж если Парки злая нить
ведет их в наци,
то в чем-то переубедить
тут зря пытаться.
Пусть правят миром короли,
а мой труд черный.
Я вне игры. Я не поли-
тик. Я - ученый.
Как бюргер я голосовал
за либералов.
У большинства свои права,
а умных - мало.
И то глядишь: когда слоны
шагают в ногу,
что может мышь? Хотя шалишь:
мышь может много.
Чего боится дикий зверь?
Огня и палки.
И палка будет. Верь - не верь,
мне очень жалко,
что страх, со мною в мир войдя,
не сгинет годы,
пока есть хоть одно дитя
среди народов.
Дитя достало пистолет,
достало пушку,
добудет через пару лет
мою игрушку.
Стать травоядным упроси
степного волка!
На то ни времени, ни сил,
ни крохи толку.
Что делать против детворы,
дурной, но рослой?
Вооружать (увы, увы!)
разумных взрослых.
Хотя и взрослый в простоте,
в заботе ложной
воскликнет тоже: Бить детей!
Да разве можно?!
И проклянет меня спроста,
забудет разом,
как только взрослый станет стар:
склероз, маразм...
Провижу тот грядущий час,
и он опасен.
Однако я живу сейчас,
и враг мой ясен.
Мне демократия не бог.
Мне бог - свобода.
Мне жаль, что я не уберег
секрет природы,
мне жаль, что много-много лет,
водя вас за нос,
внушать вам станут: корень бед,
мол, Лос-Аламос.
Вольно вам будет в ста верстах
от края бездны
философировать, что страх
не есть польезно.
А я над пропастью той был,
как на былинке.
Мой разогрет научный пыл
в печах Треблинки.
На море бы под старость лет:
на Крит, на Самос...
Мне, барышня, один билет
на Лос-Аламос.
1996
