Виктор Шнейдер
Не знаю, что скажут об этом историки,
По-моему, жизненно все до истерики:
В эпоху республиканской риторики,
Но до появленья на картах Америки,
Где все, как известно, всему равны
(И черные даже равнее белых), -
Итак, в дикий век, когда цвет вины
Еще часто путали с цветом тела,
Некий венецианский дож
Как только думал о черном зяте,
Его моментально бросало в дрожь,
За что не берусь на него пенять я:
Всяк мечтает в своих внучатах
Продолжение видеть личное.
Как быть, если папой они зачаты,
Доминантным до неприличия?
И хотя еще Мендель горох не скрещивал,
Но что касается цвета кожи,
То ясно, что белыми детям быть не с чего,
И это очень дожа тревожило.
Он анонимки строчил на зятя,
Пылая вовсю нетерпимостью расовой.
Их Инквизитор читал внимательно
И, естественно, все выбрасывал:
То потому, что не видел вины,
То не до казней - пора карнавала,
То вдруг страна на пороге войны,
А мавр, заметим, был генералом,
Страну защищавшим с тем большим рвением,
Что никогда со счетов не сбрасывал,
Что по дурному чужому мнению
Он стране той не сын, а пасынок.
А он - куда Родина повелит!
Ни в жисть не засиживался на месте:
То в Аравию, то на Крит,
Но, боясь, как казни, злых козней тестя,
Даже когда уезжал на войну,
Не говоря - по делам дипломатии,
Всюду таскал за собой жену -
Чтоб подальше была от отца, от матери.
Вообще он заботливый был, Отелло,
А к жене своей - так и совсем подлиза:
Чего бы супруга ни захотела,
Выполнял любые ее капризы.
Но (чего только нужно бабе?!)
Без романов скучала она, без романтики.
Покуда муж заседает в штабе,
Жена принимала в гостях лейтенантика.
Ей хватало Отеллова тела,
Но раз уж у всех генеральш любовники,
То и она отставать не хотела.
А что хотел тот? Тот хотел - в полковники.
И какой у истории сей итог?
Как-то осенью был генерал простужен
И, с собою не взяв носовой платок,
С полпути спохватившись, вернулся тут же.
Что же там? Застает у жены мужчину!
И еще у обоих хватает дерзости
Заводить разговор с ним о росте чина!
Тут Отелло, не выдержав этой мерзости,
При том что в жене не чаял души
(Отчего только, в общем-то, так и выходит),
Лейтенанта зарезал, ее задушил,
Сам - не помню точно, повесился, вроде.
Говорят, в африканце сказалась кровь.
Я считаю - напротив: причина цореса (*)
В том, что оевропеившееся нутро
Поднялось на дыбы европейских комплексов.
И все его солдафонское знание
Жизни тем его и задело,
Что любовник жены - много ниже по званию.
Значит - хуже! Глупее! Слабей! Но - белый.
А поскольку жену он за то и любил,
Что она не смотрела на цвет его кожи,
То, разуверившись в этом, убил
Себя. А изменницу только тоже.
Так охватывает отчаянье
Человека, что в свете не видит просвета.
А вы-то твердили мне: Нет печальнее
Повести, чем про Ромео с Джульеттой.
16 июня 1995
______________________________________
* цорес - несчастье (идиш)
