Сорвалась при отстреле, прохожих шарахаясь боязно,
Живодеров, собачью жизнь распекая в дым,
Беспородная, костлявая, убогая
По ночи кровавила следы.
В подворотне ближайшей легла отдышаться,
Но собаки холеным мешают жить сволочам:
- Что, бездомная, грязная, может заразная шастаешь!
Огрызнулась, избитые лапы едва волоча
ПРИПЕВ:
Я овчаркой никогда не была,
Я по зоне никого не блюла,
Никого не травила на хозяйский кивок,
За кусок никогда - никогда не сдала никого!
2
Было холодно - голодно днем, были ночи ужасными,
Вспоминала она , как щеночком ласкала мать,
И не то, чтобы лютой зимою бомжи были жадными,
Только всяк норовил за ночлег с нее шкуру содрать.
И завыла она на луну, но снега не растаяли,
Волчье солнышко, ясно, не греет ни пса, ни волка,
И не стало теплей и сытнее, хоть бегали стаями,
С голодухи ввалились у Рыжей глаза и бока.
ПРИПЕВ: тот же.
3
Человечью породу познала и шкурой и жилами ,
И однажды попала опять в металлический люк,
Кто - то бросил ей кость: - Это дача моя, сторожи ее! -
И ошейник надели, как будто надели петлю,
АХ, как было обидно, и было и стыдно, и больно ей -
Чем сытнее кусок, тем сильнее гнобят и гнобят,
Было всяко по жизни , однако же жизнь была вольною,
И с досады скулила, сама утешая себя
ПРИПЕВ: тот же
4
Долго билась в забор, и рванулась... И стало все все равно,
И собака железная взвизгнула, шиной шурша,
Опрокинулось небо, и в нем замаячили вороны…
Говорят, что в крови у животных вся их душа,
И, махая , как крыльями легкими - легкими лапами,
Вдруг она поняла: вот она, настоящая жизнь!
Кто-то белый-пребелый и ,Господи, ласковый - ласковый
На загривок ее невесомый ладонь положил!
ПРИПЕВ: тот же.