Михаил Щербаков
Очнулся утром весь в слезах. Лицо помыл. Таблетку съел.
Преобразился. Вышел вон. Таксомотором пренебрег.
Не потому, что денег мало. Вообще не почему.
Полез в метро. Там очень мрамор грандиозный. Интерьер
такой серьезный. К месту службы, в учрежденье, прискакал.
Полдня работал. Притворялся молодым. Потом вспылил.
Назвал директоршу селедкой. Был уволен навсегда.
В дверях споткнулся, рухнул наземь. Выжил, выздоровел. Встал,
таблетку съел. Побрел в контору по соседству, в двух шагах.
В отделе кадров поскандалил. На работу поступил.
Полдня старался, притворялся Бог весть чем. Потом ушел.
Минут за двадцать до закрытья посетил универсам,
купил в рассрочку холодильник небывалой белизны.
Домой приехал. Съел таблетку. Прослезился. Съел еще.
Не помогло. Махнул рукой. Разделся, лег. Зевнул. Заснул.
И все - один. Один как перст, как сукин сын, как Шерлок
Холмс!
Известный сыщик, между прочим. Надо ж понимать.
Но мы не хочем.
Но мы не хочем.
Нас тут полно таких серьезных, целлюлозных, нефтяных,
религиозных, бесполезных, проникающих во все,
желеобразных, шаровидных, цвета кофе с молоком,
таксомоторных, ярко-черных. походящих на бамбук,
пятиконечных, крупноблочных, вьючных, изредка ручных,
широкошумных, островерхих, с легкой как бы хрипотцой,
немолодых, претенциозных, праздных, сделанных на глаз,
ортодоксальных, щепетильных, радикальных как никто,
вооруженных, несомненных, конных, даже заводных,
демисезонных, осиянных, странных, чтобы не сказать -
катастрофических, бравурных, стопроцентных, от сохи,
морозостойких, быстроглазых, растворимых в кислоте,
громокипящих, иллюзорных, небывалой белизны,
кровопускательных, дробильных, бдительных до столбняка,
краеугольных, злополучных, всякий час хотящих есть,
новозаветных, ситных, мятных, медных, золотых,
невероятных...
невероятных...
невероятных...
