Кирилл Ривель
Давно расписаны все роли,
Заиграны до слез до колик...
И трагик, старый алкоголик,
Себя играет самого...
А комик, мрачный меланхолик,
И, тоже, кстати, алкоголик,
Устал смешить народ до боли,
Своей, чужой – не всё ль равно?
Мой театр с горчинкой балагана,
Вертепа, МХТа и шантана,
Где всяк актёр – живая рана –
У всех – стигматы на сердцах!
Где от главрежа до суфлёра –
Что Мельпомена мушкетёрам –
Все Божьей милостью актёры...
И Лир, и Макбет, и Фальстаф...
Театр – вампир, балаган... усталость.
Что-то в душе моей, брат, сломалось.
Как ни крути – жизнь ушла на маски,
Грим и характеры, пьесы, сказки...
Сказки, трагедии, фарсы, драмы...
Вырвать бы сердце и бросить с рампы
В зрительный зал, или себе под ноги...
Нет. Подождём. Не приспели сроки.
Слава и скромная роль статиста,
Водка в гримерной – судьба артиста.
Рукоплесканья, аншлаги, слёзы,
Быть иль не быть из черненой бронзы...
Смерти и фарсы, любовь, измены,
Роли и ставки, интриги сцены,
Слезы живые от тризны к тризне...
Сколько ты в сердце впускаешь жизней?
Сколько ты должен кровавить роли,
Чтоб научить настоящей боли,
Чтоб они плакали и смеялись,
Чтоб убивали врагов, боялись,
И улыбались, сквозь слёзы жалко,
Так, чтобы зрителю стало жарко!
Стар или молод – побольше грима,
К чёрту котурны Афин и Рима!
Нынешний балаган – страшнее,
Словно последняя ночь Помпеи...
Занавес. В зале – мгновенье – тихо.
Аплодисменты... И общий выход!
Кукла на ватных ногах сломалась.
А на душе, на душе – усталость.
Маску тампоном с лица снимаешь.
Кто ты, откуда? Ты сам не знаешь.
Кто ты сейчас? Ты и сам не помнишь.
Очередного шута схоронишь,
Выпьешь, укутаешь сердце ватой...
Вот и закрылись твои стигматы!
Но не надолго. Проснешься завтра.
Скажешь привычное: Ave Театр!
Грим и костюмы – всё наготове.
Снова стигматы сочатся кровью.
Ты облачишься в камзол иль свитер,
Чтоб не увидел из зала зритель
Крови твоей, ибо мир – арена!
Некто наивный промолвит: сцена!
Нет, гладиаторский бой – смертелен!
Только крови не видать на теле.
24 декабря 2004 года
