Мария Фаликман
Письмо? А какое такое письмо в середине зимы?
Зимой, когда каждый четвертый измотан, и негде взаймы
чуть-чуть оптимизма добыть - не на день, так хотя бы на час.
Предчувствие гриппа. Отсутствие денег. Какая-то часть
знакомых усиленно ищет работу. Дай Бог им не знать
бесплодности поисков! (Только вот где оптимизма занять?)
Письмо, говоришь? Как давно не держала я писем в руках -
в конверте ли, без. Но чудес не бывает. Терпи. В облаках
не стоит витать. Ибо нынче безоблачно. Ясно как день
и то, что возможности жанра исчерпаны. Лучше надень
пальто и ушанку - поедем, заблудимся в центре Москвы,
в старинных кварталах! Но цены на транспорт все выше, увы...
Письмо? Неужели? Прости меня, я не ослышалась, нет?
Скопление строчек, и каждая крайне похожа на след
в истории. Личной, конечно же. Впрочем, история суть
собранье следов. Отпечатки пророчеств. Ах, не обессудь,
что я ухожу в середине зимы к середине Земли,
туда, где туман, где дороги размыты, суда на мели,
где ценят бесследность, где правит усталость, и мозг воспален...
Нет-нет, я останусь. Конечно, останусь - настолько силен
заезженный образ трамвая на рельсах...Знакомый звонок.
По радио вновь поминается Цельсий. И вновь занемог
глава государства. Естественно, возраст. Такие дела...
И все-таки - здравствуй! Не бойся, входи в мой трамвай - я ждала.
Вагоновожатый внимательным взглядом вселяет покой
в сердца пассажиров: а много ль им надо для жизни такой?
Не так уж и много: участие ближнего, чуткость и такт.
Пожалуй, что все. Ну, быть может, надежда на чудо...Итак,
письмо. Я его не читала, не спорю. Мечтаю прочесть
не позже, чем завтра. Надеюсь, что вскоре. Все прочее есть
досадные мелочи. Верь мне, что здесь ни при чем эпатаж.
Вагон электрички. Привычная лестница. Первый этаж,
где дремлет вахтер, ненароком под голову ключ подложив.
Паркет. Кабинеты. Какие-то книги. Стекло. Стеллажи.
Подшивки. Начальство. Случайные встречи - и вновь ни души.
Пиши мне почаще. Пиши. Я отвечу. Ты только пиши...
11-12 января 1999
