Мария Фаликман
Вечер. Над озером тучи. Неожиданно яркий свет
озаряет окрестности; солнце, непонятно откуда взявшись,
заливает золотом небо и оставляет след
на воде, на кронах прибрежных деревьев, на спинах озябших
рыбаков в изрядно намокших под идущим дождем плащах -
и все это незамедлительно перерастает в брожение
мыслей. Ибо чем больше смотришь туда, трепеща,
тем явственней припоминаешь поражавшее воображение
в детстве не то Благовещенье, не то Вознесенье Христа
на полотнах художников раннего Возрождения,
впервые достигших того, чтобы каждый участок холста
возвышал, потрясал до слез, а не требовал снисхождения
по причине отсутствия школы. Впрочем, такой закат -
неважно, в горах ли, в окрестностях Флоренции или Рима -
едва ли не лучшая школа изящных искусств, стократ
сильнее любой Академии, поскольку весомо и зримо
дает понять, почему первобытные дикари
вечерами в священном трепете падали на колени, и
мистик Средневековья всерьез начинал говорить
о кануне Второго Пришествия, о грядущем Богоявлении,
и весть, разносясь по городу, будоражила горожан,
заставляла бежать, хватая колья, факелы, плетки,
на подвиг Во Имя Веры... Не родня ли ее сторожам
рыбаки в больших капюшонах, неподвижно сидящие в лодке,
сосредоточенностью похожие на свершающих некий обряд
монахов-доминиканцев: чем не вечерняя месса
в храме природы, где вместо иконостаса и алтаря -
темный зубчатый контур стеною застывшего леса?
Небывалый небесный бой будет разыгран над ним:
против царства свинцовых туч - синие облака,
каждое из которых почему-то имеет нимб -
вот исход, вероятность коего наиболее велика.
Только странный толедский мастер, родом из той страны,
где, согласно легенде, Аполлон на своей квадриге
мерил просторы неба, смог бы выразить, сколь грустны
и величественны подобные сражения, где интриги
неуместны, даже нелепы, как и прочие игры в верхах,
обсуждаемые ежечасно центральным телевещанием
смены правительств, реформы, проведенные впопыхах...
Поскольку природа верна своим обычаям и обещаниям.
24 августа 1998